Цитата из Я. Длугоша в переводе трагически погибшего В.Б. Губочкина (по последнему варшавскому изданию). Я ему приносил латинские и греческие тексты, и он переводил их тут же, с листа, не заглядывая в словари. Записывал потом, по моей просьбе, жаль, не все записал.

«Лето Господне 1005 Сын Ярослав восстает против князя Руси Владимира, разделившего владение между сыновьями; Владимир от горя умирает; восставший сын терпит поражение от братьев Бориса и Святополка; Святополк же ради власти приказал убить двух братьев.

Владимир, князь Руси, в течение нескольких лет преизбыточно увеличивший русские земли городами и весями, будучи удачлив и счастлив, имея 12 сыновей, из которых 4, т.е. Висослав [такова форма «Вышеслава» у Длугоша], Изяслав, Святополк и Ярослав от первой жены, а 8, т.е. Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвид и Судислав от Анны, родной сестры императоров Греции, Болгарии, Богемии и прочая Василия и Константина, опасаясь, как бы по смерти его не начались жестокие усобицы между сыновьями за владения на Руси, разделил великое княжество между ними: Висославу, старшему по рождению - Новгород, Изяславу - Полоцк, Святополку - Туров, Ярославу - Ростов. Но так как Висослав был похищен судьбой, Ярославу отошел Новгород, Борису - Ростов, Глебу - Муром, Святославу - древляне, Всеволоду - Владимир, Мстиславу - Тмуторокань. Трем же младшим сыновьям, т.е. Станиславу, Позвиду и Судиславу, завещал по смерти своей во владение Киев и Берестов. Ярослав же, которому отходил Ростов, единственный из сыновей тяжко переносивший свое отлучение от власти над Киевом, которой он домогался, идет хитростью на Киев с дружиной своей и прочими наемниками. И так как полагают, что он пришел с миром, овладевает киевским детинцем [крепостью] и захватывает отцовские сокровища. Оскобленный Владимир собирает войска из всех своих владений, которые он разделил между сыновьями, собираясь идти войной на Ярослава. Узнав об этом, Ярослав посылает и приводит печенегов и варягов, готовясь сопротивляться отцу. Меж тем Владимир с горя, вызванного восстанием и враждебностью Ярослава, весьма ослабев, посылает войска против Ярослава, поставив во главе их сына Бориса. Сам же, немного погодя, умирает от ослабляющей болезни в Берестове. Хоронят его, доставив в Киев, под мраморной плитой в церкви Благодатной Девы, которую он сам воздвиг при жизни. Стекается на похороны к нему большое число русов, поднимающих во время погребения страшные стенания и восклицающих, что они отца и освободителя родины и сеятеля веры Христовой безвременно погубили. Сыновья же Борис и Святополк, в течение двух дней не зная о смерти князя Владимира, сходятся в битве с Ярославом, и побежденный Ярослав с печенегами и споспешниками своими варягами бежит. Святополк же занимает Киев и похищает власть, пока Борис предается скорби по умершему отцу...»

Далее следует текст, сходный с «обычной» ПВЛ, и его В.Б. так и не перевел письменно. В убийстве Глеба есть деталь оригинальная.
Пояснение: Длугош не противоречит Титмару, т.к. у того НЕ СКАЗАНО, что именно Святополк был женат на дочери Болеслава. Это домысел ученых. Потому он и не находился в заточении. Кто ее муж, бежавший к Болеславу? Догадайтесь!
Предвидя сомнения, сразу заявляю: «неправильная» датировка Длугоша – на 10 лет раньше «положенного» – несомненное подтверждение достоверности его информации. Того, что он это не выдумал, а взял из древнерусского источника. Цитирую одну свою работу, где привожу этот пример:
«Разница дат ровно в 10 лет говорит о том, что в не дошедших до нас источниках существовали пересчеты исходных датировок, использующие стиль-10. Уникальными такие даты кажутся только тем историкам, кто никогда не обращал серьезного внимания на летописные датировки.
Вот пример из книги XVIII в. (!), на который почему-то никто не обратил внимания. В русской историографии принято с очень большим подозрением относиться к польскому историку XV в. Яну Длугошу: частичный перевод его на русский язык, пока так и не изданный, предприняла только 10 лет назад покойная ныне Н.И. Щавелева. Казалось бы, как можно доверять этому поляку, если смерть Владимира Святославича он датирует не 1015 г., как все нормальные люди, а …1005 г.? Однако если бы историки обратились к труду М.М. Щербатова, то они обнаружили бы его ссылку на 4 (!) «манускрипта» Типографской библиотеки, в которых это событие датировано …6513 г. [24, С.288], т.е. по сути так же, как у Я. Длугоша!».